что влюбился. Когда он стал внимательно присматриваться к ее эмоциям во время их общения ему показалось, что девушка также, со своей стороны, проявляет интерес, не только по рабочим вопросам, но и лично к нему, Ярославу Лопатину. Он пригласил ее в кафе и Хельма обрадованно приняла приглашение. А на следующий день Ярослав предложил сходить в оперу, где в тот день давали «Манон Леско». Хельма согласилась. После представления они долго гуляли по заснеженным берлинским улицам, и Хельма провела эту ночь не у себя, а в квартире Ярослава…
III
В середине апреля Ярослав решил съездить на два дня в Познань. Здесь жил Кшиштоф, один из наиболее способных сотрудников в группе программистов, занимавшейся ИИ и Ярослав хотел лично познакомится с ним, обсудить свои новые идеи по проекту, а заодно немного развеяться. Он любил путешествовать, путешествия нередко пробуждали в нем новые, оригинальные мысли. Он выехал в этот польский город всего в двухсот пятидесяти километров от Берлина рано утром на такси, заранее заказав дорогой номер в отеле «Шератон», недалеко от Старого города. Решив идти к Кшиштофу позже, сначала заселился в номер отеля, потом заказал такси до площади Старого Рынка, погулял немного по улицам Старого города, вернулся в отель, пообедал и направился к своему коллеге. Тот жил не слишком далеко от «Шератона», в Ежице, западном районе Познани, и Ярослав решил пройтись до него пешком, пользуясь GPS-навигатором на смартфоне.
Было тепло и солнечно, на деревьях уже распускалась листва. Он шел по тихой улице, смотря прямо перед собой и обдумывая текущие проблемы проекта. Вдруг… Большая, трехлитровая открытая банка с краской упала прямо перед ним, всего в полуметре. Густые брызги белой краски облили дорогие лакированные черные туфли и модные эксклюзивные джинсы. Ярослав бросил взгляд на верх. На третьем ярусе лесов, окружавших старинное здание, стояли, наклоняясь через металлическую стяжку—перила и смотря вниз, на Ярослава, мужчина на вид далеко за 50 лет и молодая девушка лет 20.
– Бл… ть! Вы что с ума спятили? – гневно закричал Ярослав по-русски. Потом, уже чуть спокойнее добавил по-английски: – Hey! You there, come on, come down!
Две фигуры отлепились от перил и направились вниз. Обстоятельства же, которые привели к падению краски были следующие. Марк Минимович, местный декоратор-граффитист, раскрашивал, стоя на лесах, здание. Студентка Университета Искусств в Познани, Алиса Киндзмараули, его юная жена, помогала ему. Они недавно поженились, девушка часто испытывала приступы сильного физического желания и всячески пыталась «завести» своего пожилого мужа. Вот и на этот раз, дабы пробудить слабеющую от возраста чувственность декоратора, она предложила ему заняться «любовью» в необычной обстановке, уединившись в подсобном помещении на первом этаже. Игривый тон и похотливая улыбка, с которыми было сделано это предложение возымели действие на Минимовича. Он положил валик на леса и повернулся к Киндзмараули. Та, увидев его возбуждение, со смешком сказала: «Догоняй!» и побежала к лестнице вниз. Распаленный Минимович бросился вслед за ней. Но он был неуклюж, кривоног и не одел очки. К тому же, незадолго до этого, в тайне от жены он отхлебнул изрядный глоток водки из фляжки, которую запрятал в своей рабочей сумке. Декоратор задел ногой банку с краской, и она полетела вниз.
– Прошу извинить меня, это произошло совершенно случайно, маленькая оплошность моей помощницы, – с испуганным видом сказал Минимович Ярославу по-русски, когда спустился вместе с Киндзмараули к нему. Минимович слышал русскую речь Ярослава, он был родом из Белоруссии и прекрасно знал русский язык, как и его жена-грузинка.
– Вы же чуть не убили меня. Как это произошло, объясните мне, я хочу знать.
– Моя помощница… То есть я… В общем неважно… Банка упала случайно… – язык Минимовича заплетался от страха.
– Вы испортили мою одежду. Я шел на деловую встречу, а теперь не могу идти в таком виде. А если это вы регулярно банки сверху кидаете, то завтра, глядишь, и убьете кого-нибудь. Нет, вы должны какую-то ответственность понести за это. Как Вас зовут? Кто Вы такой? Вы, должно быть, с Украины?
– Я Марк Минимович, художник стрит-арта. Я – всеми уважаемый член местного артистического сообщества. Я – шляхтич, мой шляхетский герб очень известен. Я не украинец, не беларус, я – «литвин». А Вы кто-такой? – Минимович постарался придать себе важный и даже вызывающий вид, но выглядел от этого еще более комично.
– Для Вас будет достаточно знать, что меня зовут Ярослав, а остальное для Вас же лучше не знать. Вот что, пан Минимович, я мог бы все это оставить как случайность, но мне кажется, что какое-то наказание для вас необходимо, иначе в следующий раз вы учините что-то подобное, но уже с другими людьми. К тому же я не собираюсь из-за Вас платить из своего кошелька за новую обувь и джинсы. Платите мне сейчас же три тысячи злотых в качестве компенсации.
– Нет! Вы сами виноваты! Вы должны были смотреть вокруг себя. Вы видели, что здание стоит в лесах, значит здесь ведутся работы и надо быть осторожным, – вмешалась в разговор Киндзмараули, и, обращаясь к Минимовичу, добавила, – Маркуша, не плати ничего, пан сам виноват.
– Это ваша дочь? – спросил Ярослав Минимовича.
– Нет, это моя жена, – с обидой в голосе ответил декоратор.
Теперь Ярослав с удивлением посмотрел на эту пару. Своими манерами и жалким видом – нелепыми седеющими бакенбардами, огромной плешью, выпирающим «пивным» животом, низким ростом, очками, которые он наконец надел – Минимович напоминал несчастного старика Паниковского из романа «Золотой Теленок» и, одновременно также кота Базилио из советского фильма «Приключения Буратино». Киндзмараули же выглядела так, как выглядят все молодые девушки средней степени внешней красоты, то есть выглядела неплохо – фигура, довольно высокий рост, черные волосы. Тонкий физиономист, Ярослав заметил, что выражение лица ее слишком уж часто и быстро меняется от несколько неестественной наивности до хмурой злости. Но во всех этих перепадах физиономия Киндзмараули сохраняла на себе печать отстраненно-холодного нарциссизма. Он сам не знал почему так, но ощутил в себе безотчетное чувство гадливости к этой девушке.
– Ну, значит Всемирная Лига Сексуальных Реформ помогла, – припомнил Ярослав роман Ильфа и Петрова и добавил: – Хватит уже. У меня дел полно. Платите компенсацию сейчас же или я сегодня же передам дело своему адвокату, пусть готовит иск в суд.
– Подождите, давайте обсудим, почему две тысячи? Я согласен дать компенсацию… Двести злотых…
– Маркуша, не плати ему ничего! – еще раз встряла в разговор Киндзмараули.
– Вы меня утомили. Оба. Пан Минимович, ждите вызова в суд. Будьте уверены, адвокат у меня очень хороший и очень дорогой. Но тут дело принципа, а не денег.
Это была правда. По контракту с «Ultimate Solution», в подобных случаях фирма брала на себя все расходы по оплате услуг адвоката.
Минимович капитулировал, согласился на три тысячи, но сказал, что у него нет сейчас с собой такой суммы ни наличными, ни на банковской карте. Ярослав разрешил ему принести деньги наличными в тот же день до девяти вечера и оставить их в конверте на ресепшене отеля. На этом они и разошлись.
Идти в таком виде к Кшиштофу было нельзя. Ярослав повернул назад, к отелю. К счастью, по пути оказался магазин одежды и обуви. Ярослав выбрал себе кроссовки и джинсы, не такие дорогие, как испорченные познанскими «художниками», но достаточно приличные. Он надел новое, а испорченное выбросил в мусорный бак у магазина.
Кшиштоф встретил его радушно, провел в гостиную, приготовил на кухне ароматный кофе, принес и поставил две чашки вместе с кремовыми пирожными на стол и опустился в кресло напротив Ярослава.
– Ну, как тебе наша Познань? – спросил он по-английски.
– Первое впечатление хорошее, город красивый. Единственное, мне показалось, что продавцы в магазинах и вообще сервисные работники тут не такие приветливые и дружелюбные, как в Германии, – ответил Ярослав, отхлебнув кофе.
– Да это есть, но это мелочь, по сравнению с нашими главными проблемами.
– Проблемы? Какие у вас проблемы? С украинскими
